Через десяток минут она пришла в себя. Вытерла слезы и хотела опять пройти туда – где грубо переносил свою боль ее друг. Друг, странным образом – защитник и покровитель, и брат. Ближе и родней любого брата. Но ее почему-то не пустили. Мать Аники мягко перехватила у дверей и увела обратно, на кухню. Лара не перечила, каким-то внутренним женским чутьем она понимала – в этой семье свои законы.
Ей больше некуда было идти. Некуда и не к кому… И когда на руки неожиданно свалился бессознательный стонущий Сергей – она пошла сюда. Не сильно надеясь на помощь, у этих людей и свое горе. Но они не стали задавать вопросов, хоть и жили очень бедно. Просто приняли их и побежали за доктором.
…Через некоторое время на кухне собрались почти все. Мать с грустными глазами неторопливо хлопотала у плиты, девчушка, часто всхлипывая носом, пыталась ей помогать. Потом, не выдержав, пришел и брат, и уселся за стол напротив Лары, сжав пальцы в кулаки и задумчиво уставившись в столешницу. В комнате с Сергеем остался только отец. Во всем доме висело странное тяжелое напряжение, как будто отсчитывающее бег неторопливых минут…
– Это я, – Лара подняла голову и посмотрела на мать – она уже не могла больше выносить этого напряжения… – Была с Аникой. Это из-за меня он не торопился домой…
Мать только грустно улыбнулась и отвернулась к плите.
– Да мы поняли, – сказал брат и опять опустил голову к столешнице. – Только не верили.
– Ты такая красивая, – сказала девчушка и грустно вздохнула.
Лара опять опустила голову. Дело не в ней… Дело в том, что сейчас происходило. В этом доме. Они как будто чего-то ждали. Поэтому и отсчитывали с такой звонкостью свой бег медлительные минуты…
Это продолжалось довольно долго. Два раза выходила сестра Аники – менять воду у кровати Сергея, Лару почему-то снова не пустили. Непонятное напряжение продолжало расти. И тогда, когда она уже почти физически начала ощущать, как невыносимо стучит посуда в руках у женщин и громогласно трещат дрова в печи – открылась дверь, и в темном проеме появился отец. На кухне наступила полная тишина.
– Я думаю, – он по очереди осмотрел всех, подолгу задерживаясь на каждом. – Мы не можем брать такой грех на душу…
Никто не проронил ни слова.
– …Он – друг нашего сына. Мать, – суровый взор пробежался по добрым морщинкам, и опустился к полу. – Неси все, что собирали на кузницу… Все, полностью. Остальное займем у Лахуды.
Лара перевела дух. Но тут произошло то, что она вообще никак не ожидала… По кухне пролетел настоящий вздох облегчения. Мать сразу кинулась в какую-то комнату, девчушка вздохнула и оперлась о плиту. Сын подскочил и стал сноровисто собираться к доктору. Лара попыталась прийти в себя. Ничего себе… Даже несмотря на то, что сын в тюрьме… Что за люди? Действительно, мы часто не видим, кто живет с нами рядом.
– А вы ведь из благородных, красавица, – на ней впервые остановился проницательный взгляд отца. – Хоть и одежда проста. Неужели вы подруга нашего сына?
– Нет, – твердо ответила Лара и поднялась, и спокойно выдержала этот испытующий взгляд. – Я – невеста вашего сына. И знаете… Теперь вы меня и палкой прогнать не сможете.
И впервые за этот долгий горький вечер по всем лицам одновременно пробежала настоящая улыбка…
«…Да нормально я себя чувствую, все в порядке!» – «Доченька, ты уверена?» – «Конечно, мам, хватит, ладно? Не впервой. Ты ведь сама уже третий день не спишь…» – «Я – большая, мне можно!» – «И я большая…»
Сергей пришел в себя и открыл глаза. Это была долгая изнуряющая ночь… В голове все слилось в одну сплошную красную картинку: боль, багровый туман, и опять боль. Только изредка вспарываемый мелькающими знакомыми и полузнакомыми лицами – то Лары, то родителей Аники… Что это было, елки-палки?
«Сегодняшнюю ночь Лахуда будет стучать молотом один! Меня не волнуют его заказы…» – «Это невозможно, мам, ты же знаешь…»
Он поднял дрожащую руку и сжал пальцы – сил почти не было. Но хоть боль отступила. И уже не изматывала тело своими долгими продолжительными спазмами… Где это я, у Аники? Он повернул голову, осматривая знакомую комнату – комод, стол, стулья, кровать… Старые темные стены, облупившийся потолок и щербатые стекла на окнах. Кажется, у Аники…
Кровать скрипнула, «Ой…» – голоса за стеной сразу смолкли. Потом дверь осторожно приоткрылась и показались настороженные любопытные глазки. Сергей кисло улыбнулся – дверь сразу захлопнулась, почти одновременно с трелью торопливых удаляющихся шагов. Через минуту в комнату впорхнула Лара: «Антик! Родненький!», и немедленно заревела, уткнувшись ему в плечо. Сергей покорно вздохнул и терпеливо закатил глаза. Но потом все-таки не выдержал:
– Что со мной было, Лара? Отравление?
Она оторвала от него мокрое лицо и начала вытирать слезы:
– Да… «Негарок». Какая-то сильнейшая дрянь… Где вы были, кто же это так…
Сергей нахмурился. Перед глазами возник Лорд Дигмак, поднимающий бокал: «Прошу вас, лорд Ант. Не каждый день у меня в гостях столь интересные люди…» Но зачем? Почему? Разве я могу быть кому-нибудь опасным? Зачем?!!
Лара, глотая слезы, пересказывала все, что произошло за это время. Как она специально не вышла сразу за Сергеем, чтобы проследить обстановку – все-таки она была дочерью герцога и властительницей… Как поняла, что не ошиблась, увидев двух странных «бумажных» сюртуков, следивших за ним. Как он упал у фонтана… Как звала на помощь, и все почему-то разбегались… Как все-таки смогла затащить на коня и привезти сюда, потому что больше некуда… Как вызвали доктора, и что сказал доктор. Как эта семья отдала все, что у них было, за долгие годы, и как теперь отрабатывали долг… Как приняли ее, и окружили заботой, как родную дочь…